Эхо Беслана на кремлевском дворе
После того, как в годовщину памяти трагедии в Беслане российская власть снова предстала в неприглядном свете, следовало ожидать от нее любой формы информационного реванша, кроме той, которая имела место не далее, как 7 сентября.
Президент РФ Владимир Путин счел нужным напомнить российским гражданам, где и как намеревается он продолжить "мочить" террористов, а заодно заново сформулировать свое отношение к критике, которой подвергается Россия в масштабах мирового сообщества в связи с продолжающейся кровавой авантюрой в Чечне.
На встрече с зарубежными политиками в Кремле Путин заявил, что не смотря на то, что "нас упрекают за внутреннюю политику в Чечне", мы на ситуацию там "конечно влияем и будем влиять". Потому что "это наша собственная страна, как же мы можем здесь устраниться, рот открыть и мух ловить? Но влияем так, чтобы не подавить волеизъявление чеченского народа". В ответ на конкретный вопрос о том, когда же Россия рассчитывает поймать или ликвидировать Шамиля Басаева, президент ответил в лучших традициях аппаратного лавирования: "Мне бы хотелось, чтобы это произошло как можно раньше. Есть люди, которые заслужили наказание, и очень жесткого наказания", - сказал он. И добавил по поводу факта недавнего интервью Басаева американской телекомпании АВС: "Прикрываясь демагогическими словесами о свободе распространения информации, некоторые СМИ предоставляют трибуну очевидным террористам".
Кто-то из присутствующих обратил внимание Владимира Путина на то обстоятельство, что журналист Андрей Бабицкий в момент взятия интервью у террориста находился в отпуске, на что Путин столь же определенно ответил: "Дураков нет. Мы все прекрасно понимаем. Есть такие преступники и террористы, которые должны быть поставлены вне закона".
В завершение своих глубоких откровений президент России выразил уверенность в том, что пока все страны не будут действовать скоординировано в вопросе борьбы с терроризмом, "мы будем пропускать удары". А чтобы ликвидировать этот пробел, "нужно подняться над текучкой и отодвинуть компиляторов из спецслужб".
Выглядело все это нелепо, и на наш взгляд ни сама новость, ни вышеприведенные высказывания президента в специальных комментариях не нуждаются. Особенно после того, как миллионы телезрителей уже имели возможность убедиться, как начиналась встреча молодого и энергичного президента с «Матерями Беслана», в результате так и не получившими от него ни одного ответа на поставленные вопросы.
Помнится, как год назад, сразу после того, как из-под развалин взорванной бесланской школы извлекли последние останки сожженых детей, президент тоже беседовал в своей загородной резиденции с группой иностранных политиков. Тогда он тоже пытался объяснить, отчего чеченские события могли иметь прямое отношение к терракту в Беслане. В прошлом году президент еще не ощущал того, что ему нечего сказать. Путин стоял на том, что ответственность за Чечню лежит не на нем, а на политических лидерах 90-х годов, ошибки которых «я бы не совершил», тем более, что сегодня «никто не может обвинить нас в отсутствии гибкости по отношению к чеченскому народу». Спустя год после бесланской катастрофы говорить нечто подобное президент уже не решился: это было бы слишком цинично даже для первого лица государства, вся политика которого основана в той или иной степени на цинизме.
Но и ответы невпопад, которые давал президент на вполне конкретные вопросы, нельзя считать лучшим выходом из ситуации, когда твое реноме подмочено уже не на международной арене, на которую можно по привычке плюнуть, а у себя дома. Ведь, судя по высказываниям президента на встрече с зарубежными политиками, он находился в таком же состоянии прострации, как и во время встречи с делегацией осетинских матерей..
Подстать нынешнему общению с иностранными представителями прошла за день до того и встреча президента с руководителями правительства, Федерального собрания и членами президиума Госсовета. Владимир Путин предложил в ближайшее время увеличить зарплату медработников, ученых, учителей, довести до необходимого уровня объем жилищного строительства. Словом, сформулировал свои первые обещания, приуроченные по срокам выполнения к 2008 году, публично обозначив при этом наиболее важные направления распределения бюджетных средств.
Опустив неуместность того, что президент, по сути, взял на себя инициативу, подобающую Федеральному правительству РФ, этот его шаг можно счесть гораздо более адекватным, нежели невразумительные объяснения с зарубежными политическими экспертами. Но и эта встреча – красноречивое свидетельство того, что пытаясь компенсировать провал государственной системы, уличенной в непозволительном отношении к своим гражданам, Путин хватается теперь за любую «соломинку».
Чисто по-человечески, президент, конечно же, нуждается в сочувствии, и представить себя в его ситуации не пожелаешь даже врагу. Но есть один бесспорный аспект происходящего сегодня в России и в высших эшелонах государственной власти: это донельзя приблизившееся «время собирать камни». При этом стоит вспомнить, что кроме того, что Путин, это человек – сын, муж, отец, чей-то товарищ и друг, - он представляет собой еще и в некотором роде живую государственную функцию. Что-то, вроде звания офицера, должности ответственного руководителя или статуса первого лидера какого-либо серьезного движения. Поэтому, вся тяжесть ответственности содеянного всевозможными группами и группировками внутри аппарата, на который распространяется буквально средневеково неограниченная власть российского президента, ложится прежде всего на него самого.
Надо сказать, что при нынешних обстоятельствах заметная растерянность Путина должна восприниматься, как не самая худшая реакция: она почти наверняка предполагает его попытки справиться с ситуацией, не решаясь на «оперативную разработку» жестких мер. Потому что иные диктаторы в подобных ситуациях часто бывают склонны к более серьезной истерике, которая немедленно приводит к произвольному и неправовому ужесточению режима.
Конечно, и Россия сегодня не застрахована от подобного рода срывов, наверняка могущих повлечь за собой очень серьезные последствия и для самой власти. Но то, что крайняя форма истерики все же не стала первой реакцией президента на качественно новый кризис, угрожающий его личной власти, внушает некоторые надежды. Особенно если учесть, что одновременно в стране наблюдается заметное оживление объединенной либерально-демократической и левой оппозиции, остающейся источником вполне реальной альтернативы воссоздаваемому нынешней властью тоталитарному режиму.