Лес Иркутской области: на экспорт, в огонь, под контроль

В Иркутской области с начала 2025 года лесная промышленность демонстрирует впечатляющие показатели. Это официальный нарратив, который власти подают как победу. На деле — это история про то, как регион, обладая одними из крупнейших лесных запасов в стране, продолжает выжимать из них максимум. И это вовсе не всегда история про устойчивость или бережное отношение к экосистемам.

Сухие цифры таковы: с января по март область экспортировала более 1,2 миллиона кубометров древесины. Почти половина ушла только за март. Основной покупатель — Китай (78%). Это давно устоявшийся канал, где Иркутская область выступает как сырьевой донор. Никакой добавленной стоимости в таком взаимодействии нет — регион по сути продолжает быть лесным придатком внешнего рынка.

Лес на вывоз

Такая зависимость от одного внешнего потребителя — вещь не просто экономически шаткая, а потенциально опасная. Любое изменение внешнеполитической ситуации, экономических интересов или логистических маршрутов в Китае может поставить экспорт под удар. А значит, под ударом окажется вся структура лесного бизнеса Приангарья.

Внутренний оборот древесины в области за тот же период составил 364 тысячи кубов — в разы меньше. Из них две трети остались внутри региона. Власти подают это как свидетельство развития переработки, но на деле это — скорее попытка удержать часть сырья в регионе.

Больше отчётности — не значит больше контроля

С начала года Россельхознадзор выдал более 22 тысяч сертификатов на лесоматериалы. Звучит как контроль и порядок. Но реальность в том, что эти документы — часто просто бумажное подтверждение уже совершённого. Как они проверяются на практике — большой вопрос. Ни одна из этих цифр не отвечает на вопрос: сколько леса было вырублено с нарушениями, сколько ушло в тень, сколько сожжено при несанкционированных отжиговых пожарах.

Тенденция к цифровизации (внедрение ФГИС ЛК) подаётся как прорыв. По факту — речь о переносе бумажных отчётов в онлайн. Да, теперь их можно просматривать и формально отслеживать, но в условиях, когда массовые рубки и поджоги происходят в труднодоступных районах, никакая система не гарантирует, что это не будет просто другой формой бюрократии.

Ужесточили, но не всех это касается

Правительство РФ ужесточило правила включения инвестпроектов в приоритетные. Теперь обязательна переработка минимум 50% заготовленной древесины (с повышением до 80% к 2027 году). Также требуется детальная документация, финансовые обоснования, контроль сроков.

На бумаге — всё правильно. На практике — всё упрётся в то, как и кто будет следить за исполнением. Потому что по всей стране, в том числе в Иркутской области, приоритетные проекты годами жили в тепличных условиях: ресурсы — почти за бесценок, аренды — на десятилетия, проверок — минимум. И не факт, что новые правила радикально изменят эту схему. Тем более что компании, которые действительно имеют доступ к крупным лесным участкам, чаще всего давно интегрированы в административную систему.

Пожары: официально всё потушили, но дым остался

15 апреля в регионе зафиксированы четыре пожара. Об этом отчитались буквально в день происшествия: 23 гектара, локализовано. На утро 16 апреля — ни одного нового очага. Но стоит напомнить, что в 2024 году сгорело около 500 гектаров леса. И хотя эта цифра — в 5 раз меньше, чем годом ранее, она всё ещё отражает печальную закономерность: пожары в регионе происходят ежегодно, и ни одна программа их не остановила.

Особенно остро стоят вопросы профилактики. Большинство очагов возникают либо по вине человека, либо из-за заброшенности земель. Техники у пожарных мало, людей — тоже не хватает. И каждый отчёт об "отсутствии очагов" в апреле не гарантирует, что в мае или июне ситуация снова не выйдет из-под контроля.

Лес не переживает отчётность

Сильно досталось лесу и от природы: ураганы, шелкопряд, сухие грозы. В 2024 году погибло свыше 1200 гектаров насаждений. Больше половины — из-за ветра. Против таких потерь не работают ни цифровые платформы, ни новые правила для инвесторов. И главное — ущерб трудно компенсировать. Лес растёт десятилетиями, а вырубается за считанные часы.

Да, область восстанавливает леса. В 2024 году посадки прошли на площади 160 тысяч гектаров — и это действительно крупный показатель. Но важно понимать: в такие отчёты попадают и площадные посадки, и уход за старыми участками, и пересчёты. Количество посаженного — не всегда равно качеству восстановления. Многие посадки не приживаются, особенно в условиях меняющегося климата.

Черные лесорубы

В Усть-Илимском районе сразу два лесозаготовительных предприятия попали в поле зрения природоохранной прокуратуры. Причина — заготовка древесины на участках, являющихся естественной средой обитания диких животных. Проверка подтвердила: хозяйственная деятельность негативно сказалась на экосистеме.

Нарушения были зафиксированы, предприятия признали свою ответственность. Им пришлось возместить ущерб: свыше 700 тысяч рублей. Эти деньги, по заявлению надзорных органов, направят на природоохранные мероприятия: восстановление среды и поддержание популяции животных.

Ситуация — показательна. Она не единична и поднимает важный вопрос: кто и как отслеживает влияние рубок на живую природу? Ведь не всегда урон можно компенсировать деньгами, особенно если речь идёт об утерянных природных связях.

И что? Лесная отрасль Приангарья в 2025 году — это не «успешная модель устойчивого развития». Это сырьевой рынок, в котором контроль усиливается только в виде регламентов, но не в виде реального влияния на процессы. Да, цифры растут. Но вместе с ними — и износ лесных территорий, и давление на экосистемы, и уровень неопределённости.

Экспорт идёт. Переработка буксует. Пожары не исчезли. Цифровизация — пока больше фасад. А лес — он не бумажный и не цифровой. Он живой. И пока к нему продолжают относиться как к товару с коротким сроком годности — никакие реформы не спасут.