Как экспансия «Пятёрочки» в Улан-Удэ оставляет детей без жизненно важной реабилитации. Эксклюзивное интервью

Уникальный бассейн «Золотая Рыбка» в Улан-Удэ, где дети с ОВЗ проходили бесплатные курсы гидрореабилитации, оказался под угрозой закрытия. Один из филиалов уже прекратил работу из-за захода федеральной сети магазинов «Пятёрочка». Руководство бассейна связывает это с «полусухим законом», вызвавшим дефицит подходящих для торговли алкоголем помещений. 

22 мая Бабр поговорил с замдиректора АНО «Золотая Рыбка» Юлией Осиповой о причинах кризиса, реакции властей и будущем центра.

«Пятёрочка» утверждает, что не выставляла ультиматумов, а расторжение договора аренды инициировал собственник. Какова действительная последовательность событий?

У нас есть информация, что «Пятёрочке» понравилось это помещение, и они начали переговоры с собственником. Здание, где мы располагались, делится на две части. Одну арендовали мы, бассейн, вторую — детский сад. «Пятёрочка» заинтересовалась помещением, где находится детский сад, и начала вести переговоры с собственником. Он мне несколько раз звонил и спрашивал, есть ли у нас образовательная лицензия. Эта информация ему нужна была, чтобы понять, может ли там располагаться «Пятёрочка», так как наши двери находятся менее чем в 100 метрах, а по новому «полусухому закону» это важно. Я отвечала, что лицензии у нас нет. Позже он сказал, что «Пятёрочка» интересуется помещением детского сада, и он хочет их туда пустить, но нужно понимать, насколько мы можем там оставаться. Тогда проблем вроде не возникало, он говорил: «Спокойно работайте».

Предложение большей арендной платы от ритейлера действительно предшествовало этому решению?

Это всё слова собственника. Когда мы встретились лично, он сказал: «Вы поймите, это бизнес. Они мне предложили 800 тысяч аренду». На тот момент наша аренда была 100 тысяч, у садика — 350 или 400 тысяч. И он мне сказал, когда наш генеральный директор спросил, почему так с нами, что здесь будет, он ответил: «Здесь ничего не будет, я просто закрою. Мне гораздо выгоднее, чтобы вас просто здесь не было».

Он не шёл на диалог, не предлагал компромиссов?

Нет. Изначально по телефону всё было так: «Не переживайте, вы работаете, всё хорошо». А 20 или 21 марта пришёл его отец, видимо, второй собственник, у них там семейный бизнес, и начал показывать помещение другим людям. Я позвонила, спросила, что происходит. Он ответил: «Нам нужно поговорить». И тогда уже сказал напрямую: «Вам тоже нужно съехать». Мы предлагали вариант гарантийного письма для «Пятёрочки», что мы не будем получать образовательную лицензию. Мы десять лет работаем, она нам не нужна, и мы не планируем её получать. Он сказал: «Хорошо, я поговорю». Поговорил и ответил: «Нет, они не идут на такие условия. Сегодня вы не хотите, завтра вдруг захотите».

Мы предлагали переименоваться, например, в гидрореабилитационный центр без упоминания «детский». На что он тоже сказал, что это им не подходит. Мы просили, чтобы он нас свёл с представителем «Пятёрочки», чтобы мы могли найти компромисс. Но он отказал.

За десять лет работы вы сталкивались с подобным давлением или ситуациями?

Это первая настолько бескомпромиссная ситуация. Конечно, у нас были проблемы, COVID принёс большие трудности, но даже тогда у людей было больше человечности.

Какова структура вашей организации? Как понимаю, у вас некоммерческая составляющая?

У нас две организации. Изначально было коммерческое ООО. Проработав примерно два года, мы поняли, что бизнес — это сложно, и нужна поддержка. Плюс к нам стали обращаться семьи с детьми с особенностями развития. А для получения грантов нужна некоммерческая организация. В 2017 году мы открыли АНО на базе нашей коммерческой структуры. АНО предоставляет все услуги бесплатно. Даже получая поддержку от министерства соцзащиты Бурятии, мы понимаем, что это не покрывает 100% расходов. И с нашей платной деятельности добавляем финансы и организуем проекты.

Любые проекты, на которые мы пишем заявки, например, в Фонд президентских грантов, где мы выиграли 499 тысяч, — это всегда софинансирование.

А какова примерно доля грантов, платных услуг от коммерческой организации и спонсорской помощи в вашем бюджете?

Спонсорской помощи нет. В остальном примерно 50 на 50.

В 2024 году на президентский грант установили подъёмник в ныне закрытом филиале. Это дорогостоящее оборудование. Какова его судьба сейчас?

Мы очень долго боролись за этот подъёмник, обращались к властям, депутатам. Нам говорили: пишите гранты. Мы писали шесть лет и, наконец, выиграли и приобрели подъёмник. Грант длился шесть месяцев, мы его полностью отработали. Но у оборудования, приобретённого на грантовые средства, должна быть дальнейшая жизнь. Мы состоим в реестре поставщиков соцуслуг и продолжаем предоставлять бесплатные занятия. То есть мы, как и указывали в проекте, будем его дальше использовать. А сейчас мы его сняли, и он просто лежит на складе. И в течение трёх лет Фонд президентских грантов может организовать проверку его дальнейшей судьбы, и это может нехорошо кончиться для нас.

А по условиям гранта он должен быть именно в том помещении?

Нет. У нас все помещения в аренде, и когда мы пишем конкурсные проекты, мы это указываем. Договор может кончиться, и мы можем переехать. Это нормально. Мы его можем в любом месте поставить, но сейчас ни один из четырёх филиалов не предполагает его размещения: там маленькие чаши бассейнов и очень высокие борта.

Какие именно программы реабилитации предлагались в вашем центре?

Полная гидрореабилитация: методика акваджет-тиксотренинг, методика ватсу, оздоровительное адаптивное плавание.

Для каких категорий детей ваши услуги уникальны?

У нас единственная организация в республике и в городе, которая предоставляет бесплатные занятия для детей по медицинским показаниям. Мы работаем не только с детьми-инвалидами, а со всеми детьми по медпоказаниям. Например, родился ребёнок недоношенный, и ему нужна поддержка. Мы знаем, что до года нужно ребёнку максимально дать, и мы эту поддержку оказываем. Дети с особенностями развития, которые по диагнозу, например, не могут забираться по ступенькам, дети, которые не сидят, дети старше десяти лет и весом примерно больше 40 килограммов: всё, для них предложений на сегодняшний день нет.

Альтернативы нет совсем?

Наши четыре филиала, которые остались, не подходят под детей 16-18 лет, неходячих. Эти дети 100% останутся без гидрореабилитации. И если мы не найдём никакой помощи, поддержки в финансовом плане, и наши платежи будут расти дальше, то это будет банкротство.

Вы говорите: «Нам хотя бы месяца три продержаться, дальше мы найдём и спонсоров, и помощь». Какие конкретные шаги вы сейчас предпринимаете для этого поиска?

Мы пишем, звоним, куда только можно. Мы афишируем максимально нашу ситуацию. Мы знаем, что очень много добрых людей есть.

Ещё нет какого-то конкретного человека, бизнесмена, депутата, готового помочь?

К сожалению, нет.

К кому последнему вы прямо обращались за помощью?

К депутату Народного Хурала Семёну Матхееву. Официальное письмо написали 16 мая, потому что он – один из инициаторов антиалкогольного закона, который так негативно повлиял на нас. К сожалению, ответа не последовало. Также я ему продублировала всю информацию ВКонтакте, но и там нет ответа. Надежда у меня на него была, ведь он этот закон знает от и до и, возможно, мог что-то придумать. Но, к сожалению, связаться не вышло.

Министр соцзащиты Бурятии Татьяна Быкова и детский омбудсмен Наталья Ганькина в курсе ситуации, но никакого решения предложить не могут. Почему профильные чиновники, которые обязаны защищать интерес детей, особенно с ОВЗ, демонстрируют такую пассивность?

Когда мы были в правительстве, обсуждали этот вопрос, многие ссылались на законы, постановления, приказы. Вчера (21 мая — примечание редакции) нам пришёл протокол совещания. Министерство соцзащиты оставило решение вопроса со своей стороны до 1 июня, а министерство образования до 1 сентября. Если 1 июня на носу, но весь май наши дети сидят дома, ничем не занимаются. А вот до 1 сентября — это очень большой срок в рамках реабилитации. Если мы говорим про детей с ОВЗ, ребёнок сейчас месяц дома пролежит, он может очень много навыков потерять, которые он приобретал во время реабилитации.

Сейчас нет от властей каких-то конкретных предложений? Встречи запланированы, но какие-то обещания хотя бы давали?

По факту нет. Протокол пришёл с вопросами для обсуждения, каждый вопрос направлен отдельному министерству. И вот каждый из них установил сроки, когда они смогут дать ответ. Я считаю, что это и не обещание, и даже не надежда какая-то.

Многие местные жители предлагают бойкотировать «Пятёрочку». Как вы относитесь к таким методам давления, и считаете ли вы это эффективным в вашей ситуации?

Это неплохой вариант. Потому что, если нас доведут, мы дойдём до этого. Честно, я готова к этому.

Что бы вы сказали напрямую представителям «Пятёрочки» и X5 Group, если бы они прямо сейчас сидели перед вами, без камер, без каких-то официальных заявлений?

Нам бы очень хотелось, чтобы региональный представитель X5 Group вышел на нас, потому что мы не понимаем до сих пор, кто это, и почему с нами нельзя сесть и поговорить за столом. Здоровье детей — это не бизнес, это не работа. Это то, о чём должны думать родители, общество в целом, власть. И региональный представитель «Пятёрочки» — это такой же человек, такой же родитель. И я думаю, что здесь должна быть какая-то грань.

Фото: ВКонтакте